Пиар для правоохранительных органов
Вся проблема пиара правоохранительных органов упирается в две негативных тенденции, присущих российской правоохранительной системе. Первая тенденция – шагистика и штабизм, то есть умение действовать по инструкции вышестоящего начальства, по плану и без собственной инициативы. Это начисто лишает человека воображения и творческого подхода к работе. В голове только схемы, планы, разводы и построения. Вторая тенденция – еще хуже. Большинство представителей правоохранительной системы считают, что они служат «высшему делу», а, следовательно, остальные граждане, находящие за пределами суровых зданий силовых ведомств, априори им что-то должны. Ладно бы это всё исходило с самого «верху» - когда грозный министр или генеральный прокурор приказывает думать строго по уставу. Нет же. Мне кажется, что сама служба более трех-четырех лет «заужает лоб» и дает видеть жизнь только в строго определенном спектре. Вот по отдельности каждый гражданин в мундире – великолепный человек. Но уже 2-3 таких великолепных человека, собранных воедино с себе подобными, начинают видеть своих «беспогонных» собратьев потенциальными подозреваемыми и обвиняемыми. Да ладно бы просто видеть: мало ли кто, что и про кого думает. Эти же стараются подчеркнуть – я власть, а ты – дерьмо. Толи «коллективное бессознательное» нашего народа требует опричнины, то ли форма и служебное удостоверение обладают сакральной силой, наделяющей владельца окрыляющими способностями.Но мы не вольны выбирать, какими быть нашим правоохранительным органам. И иногда нам их приходится пиарить. Конечно, героизма в деятельности правоохранителей хватает: в каждом регионе в год 3-4 человека в форме гибнут при исполнении служебного долга. Конечно, наружные патрули ППС ежедневно выступают в качестве «волнореза» для шпаны и гопоты. НО… Что бы не делала власть для сближения правоохранительной системы с народов, хриплоголосые мэтры русского шансона вот уже двадцать лет гораздо более популярны, чем сериалы про «ментов».
А дело вот в чем. Нужно четко разделять уровни правоохранительной системы. Негласно такое разделения существует. Оно немного видоизменяется, но существенных перемен в этой системе нет лет уже 15-20.
«Высшей кастой» или «первой группой» юристов-правоохранителей являются судьи, прокуроры и представители следственного комитета. Это вполне оправдано. Для того, чтобы стать судьей или прокурором, требует получить серьезное образование в государственном вузе с большим опытом юридической специализации, иметь довольно большой стаж работы и значительную практику в области гражданского и уголовного законодательства. В эту же группу можно внести руководство Министерства юстиции в регионах. Второй группой правоохранителей или «середняками» являются – ФСО, ФСБ, МЧС, полиция и наркоконтроль. Для того, чтобы попасть в эти ведомства, не всегда требуется иметь высшее юридическое образование или большую правовую практику. Хотя в силу определенной истории эти ведомства имеют значительный вес в «высшей касте».
И, наконец, третья группа. Можно назвать ее «принудительно-карательной» - это ФСИН (тюремное ведомство) и судебные приставы. ФСИН выделилась из МВД 15 лет назад и де-юре находится в системе Минюста. Приставы народились примерно в это же время и тоже считаются минюстовской структурой. Работа этих ведомств – крайне неблагодарная, связанная с принуждением. Одни охраняют тюрьмы и обеспечивают там порядок. Другие за долги отнимают имущество и ограничивают должникам поездки за границу. И охраняют суды. Лично по мне – ФСИН должна находиться в системе МВД. Смена цвета формы и подчиненности мало что решила – та же милиция (полиция), вид сбоку. А приставы? Ну не знаю. По мне так лучше бы они тоже были структурой в МВД. Уж слишком много они породили генералов и полковников, уж слишком мал их функционал для отдельного ведомства. Просто после завершения карьеры всех эти полковников и генералов от «Минюста», именно моими налогами будут оплачиваться их запредельные пенсии. Однако будем работать с тем, что есть.
Сначала составим рейтинг ведомств, вызывающих наибольшее доверие в обывательском сознании (составляю его на собственном опыте, поэтому не требуйте доказательства объективности).
1) Наркоконтроль. Создан относительно недавно (2003 г.) на базе маловразумительной налоговой полиции. Действует жестко. Вычищает целые кварталы от наркоманов и наркосбытчиков. Практически не замешан в коррупционных скандалах.
2) МЧС. Пожарные, которые являются частью МЧС, конечно, штрафуют предпринимателей. Но спасатели (на земле и в воде) спасают довольно большое количество людей. Коррупция есть (о ней говорят в СМИ, но не все так печально).
3) Прокуратура. По инерции с советских времен, прокурор считается благодетелем и последней инстанцией. Несмотря на уход от системы прокуратуры следственного комитета, считается «тяжеловесом» в обывательском представлении о правоохранительной системе. Коррупционная составляющая, освещаемая в СМИ, выросла благодаря «войне компроматов» с прокуратурой.
4) Следственный комитет. Выступает комментатором по многим резонансным делам. Несмотря на «развод» с прокуратурой, тоже считается «тяжеловесом».
5) Полиция. Несмотря на огромное количество скандалов, сопровождающих последние 20 лет историю милиции (полиции), люди по-прежнему понимают – без полиции не обойтись. Именно она в большинстве случаев остается первой и последней надеждой человека на быструю помощь в трудной ситуации.
6) ФСБ и ФСО. Первые борются с терроризмом, шпионами и потенциально опасными элементами, вторые охраняют первых лиц государства Большинства людей работа этих служб не касается, поэтому ни позитивных, ни негативных моментов данные ведомства не вызывают.
7) Суды. «Басманное правосудие» - нарицательный термин для всех судов России. Настолько противоречивыми бывают решения судов, настолько непостижима для большинства людей в стране вся эта казуистика, что простые граждане иной раз и не обращаются в суд. И только в крайнем случае, по гражданскому делу, когда без суда – никак, идут в суды.
8) ФСИН. Все, кто хоть раз оказывался «по ту сторону» забора (а так же их семьи) очень не любят работников уголовно-исполнительной системы. За избыточное насилие, за очереди в СИЗО, за стравливание людей в камерах, за разделение людей на «привилегированных» и «не очень привилегированных» в пределах одного исправительного учреждения. В СМИ регулярно рассказывается о должностных преступлениях среди сотрудников пенитенциарной системы.
9) ФССП (судебные приставы). Самое непонятное ведомство. У них полно полномочий, оружия и возможностей отравить жизнь человеку, который и без того находится в непростой ситуации. «Крестовый поход», начатый ФССП против алиментщиков, например, не учитывает многих нюансов, возникающих при распаде семей. При этом сами приставы нередко становятся объектами уголовного преследования за должностные преступления.
Теперь давайте разберемся, как нужно работать с пиаром каждого из силовых ведомств, исходя из составленного мной рейтинга.
1). Наркоконтроль.
На самом деле наркоконтроль должен не только вести «дуболомную» работу. Кто спорит, зубодробительные репортажи, связанные с задержанием наркосбытчиков хороши и имеют высокий рейтинг в новостях. Но… Самое главное, не только показать, что сбытчик задержан, нужно поэтопно «вести в СМИ» все основные вехи дела – завершение расследования, направления материалов в суд, приговор. В случае, если адвокаты обвиняемых в наркосбыте предпринимают какие-нибудь экстравагантные дей ствия – устраивают пикеты возле здания суда, начинают подготовку серии материалов со ссылкой на «несчастных детей» арестованных сбытчиков, это тоже должно получить огласку. Причем в таком ключе – они защищают двух (трех) детей наркосбытчиков, а от действий сбытчиков гибнут сотни чьих-то детей.
Кроме того, с наркоконтроля никто не снимал обязанностей по профилактике наркомании. Не знаю, насколько людей впечатляют рассказы о том, что наркосбытчики добывают в месяц 1000% чистой прибыли (многие люди просто не сумеют подсчитать, сколько это в рублях и долларах), но всевозможные страшилки о «сколовшихся» молодых талантах, о гепатите С (который является «профзаболеванием» всех наркоманов и который превращает печень в жидкое желе), о том, что одна-единственная доза может стать «путём в один конец», все эти ужасные видеокадры с «ломками» наркопотребителей по-прежнему работают. Хотя психологи говорят, что работать они не должны, потому что здоровый человек не отождествляет себя с наркоманом. Но, если честно, он и не должен себя с ним отождествлять. Просто любой нормальный человек должен ЗНАТЬ, как выглядит СМЕРТЬ от наркотиков. К сожалению, в случае с наркотиками именно страх оказывается более побудительным мотивом для того, чтобы неупотреблять, нежели убеждение. Понятное дело, что альтернативой наркотиков являются массовая физкультура и массовый спорт. Но пока у не будет бесплатных (или приемлемых по цене) спорплощадок и массовых занятий, будем исходить из реальности – пугать обывателя наркотиками как страшной смертью.
2) МЧС.
Нет такого ЧП, куда бы не выехали спасатели или пожарные (или и те, и другие вместе). Поэтому главными словами, освещающими работу структур МЧС должны быть «всегда» и «везде». Больше видеосюжетов и красивых картинок. В данном случае люди верят не словам. Люди хотят видеть КАК происходило спасение и ЧТО делали сотрудники МЧС. Большим плюсом в освещении работы спасателей и пожарных является наличие «кадетских корпусов» и специальных курсов при колледжах и школах, когда люди умиляются, глядя на «маленьких спасателей».
3) Прокуратура.
Одна из проблем в освещении деятельности прокуратуры – «мелкотемье». Это термин из советской журналистики, означающий, что событие или тема, поднятые журналистом, является мелкой, незначительной, незначимой, «выстрелом в пустоту». Зачастую органы прокуратуры сообщают о таких маленьких событиях, которые неинтересны большинству жителей города или поселка. Простой пример: сообщение о том, что главврач маленькой районной больницы дисквалифицирован за то, что платил слишком маленькую зарплату своим работникам. На самом деле, у больницы настолько маленький бюджет, что выплачивать из него зарплату в пределах прожиточного минимума достаточно тяжело – придется избавиться от ряда хозяйственных должностей (завход, дворник и т.п.), а врачи делать работу дворника не будут. Можно подумать, что следующий главврач сможет существенно увеличить зарплату – в лучшем случае он дотянет ее до минимально возможной в крае. Но тогда есть риск того, что в этой больнице половина услуг окажутся платными. Другое дело, когда рассказывается о том, что по-настоящему беспокоит большинство жителей региона (города или поселка), когда прокуратура восстанавливает трудовые права, пресекает незаконные поборы в школах, запрещает (через суд) брать плату за проход в общедоступное место (например, на пляж). Интересны людям и рассказы о том, как прокуратура поддерживает государственное обвинение в судах по резонансным делам. «Громкие уголовные дела», которые от которых обыватели ждут серьезных приговоров с реальными сроками отбытия наказания для подсудимых, должны получать максимальное освещение. Прокуратура непременно должна указывать, что гособвинитель просил 15 лет реального лишения свободы для подсудимого, но суд назначил 12. И непременно указывать – будет прокуратура обжаловать данный приговор как мягкий или нет.
4) Следственный комитет
На мой взгляд, следственный комитет хорошо работает с общественностью, но иногда у него случают перегибы и передозировки. Например, любят органы нашего СК рассказывать о педофилах. Я понимаю, что это тема важная и нужная, однако поймите – нельзя сводить освещение раскрытий тяжких и особо тяжких преступлений только к борьбе с педофилией. Отрицательный герой (в данном случае – педофил), получает ну уж очень много внимания к своей персоне, что в итоге может привести к новым преступлениям, которые начнут совершать «подражатели». Иногда мне кажется, что наши правоохранительные органы (а заодно с ними – и политики), делая акцент на борьбе с педофилами, просто маскируют не очень хорошие результаты по раскрытию других преступлений – например, заказных убийств и фактов коррупции. Думаю, что СК должен рассказывать не только о результатах своей работы, но и показывать самое главное – каким изощренным не был бы преступник, интеллект и навыки сотрудников СК неизменно оказываются выше – преступник обязательно будет изобличен и понесет заслуженное наказание.
5) Полиция
Органы внутренних дел обладают, наверное, самыми лучшими показателями раскрытия преступлений: у них штат больше, и работы в десятки раз больше, нежели у прокуратуры, СК и ФСБ вместе взятых. Но чего по-настоящему не хватает полиции – творческого подхода в освещении своей деятельности. Вот уже 40 лет ГАИ-ГИБДД проводит одни и те же конкурсы «Безопасное колесо». Да, конкурс может быть важный и нужный, но не 40 же лет подряд делать одно и то же??? Еще одна проблема – скупые данные о том, как были задержаны бандиты или хулиганы. Зачастую за строчками «все задержанные уже ранее были судимы» содержатся целые криминальные романы. Расскажите, за что ранее были судимы задержанные, в чем их ранее читатели знают – полиция задержала не школьников, которые, перепив пива устроили драку, а матерых преступников с богатым уголовным прошлым, которые на путь исправления не встали и не пытались этого делать. К сожалению, толерантность и призывы ко всякого рода терпимости привели к скупым отчетам сотрудников пресс-служб полиции. На протяжении последних 20 лет в головы простых граждан и милиционеров вбивалось – «преступник не имеет национальности». ИМЕЕТ. Если цыгане практически поголовно сбывают наркоту и мошенничают, а узбеки вместо подметания улиц предпочитают заниматься уличными грабежами – говорите об этом. Не для того, чтобы разжечь рознь. Нет. Для информации граждан, для профилактики – кого, чего и где нужно опасаться. Для того, чтобы рядовые граждане поняли, как не стать жертвой преступления. К тому же, телезрителями и читателями являются не только простые граждане, но и те, кто облачен властью – депутаты, мэры, губернаторы, прокуроры и судьи. Именно они могут помочь поменять негативную тенденцию – поставить жестко вопрос о пребывании в регионе мигрантов из стран бывшего СССР или дополнительно профинансировать освещение улиц или усиления полков ППС новыми кадрами, что приведет к декриминализации улиц. Поставить вопрос о преступности среди мигрантов – это не значит кого-то в чем-то обвинить. Это значит ОБОЗНАЧИТЬ ПРОБЛЕМУ, чтобы власти начали ИСКАТЬ ПУТИ РЕШЕНИЯ. Полиция должна стать понятной. Своей. Помогающей. Вот об этом нужно говорить. ЖИВЫМ, а не протокольным языком. Нужно говорить не о том, насколько процентов улучшились показатели раскрытия преступлений в сравнении с прошлым годом. А о том, сколько ликвидировано преступных групп (или преступников) в конкретном районе города (в поселке). Обязательно нужно говорить о ПРИГОВОРАХ для тех, кто задержан полицией за совершение преступлений (пусть даже это было год-два назад). Ключевые слова в работе полиции: «держим руку на пульсе», «круглосуточная вахта», «помощь придет».
6)ФСБ и ФСО.
О ФСО, я думаю, не стоит говорить, поскольку эта структура занимается специфической непубличной функцией. Вряд ли ее сотрудники будут проводить брифинг или раздавать воздушные шарики.
В этом смысле более интересной структурой является Федеральная служба безопасности в лице своих подразделений – территориальных (региональных) и военных (военной контрразведки). Ведь в сфере интересов ФСБ – охрана границ, борьба с иностранными разведчиками, борьба с наркотиками, борьба с незаконным оборотом оружия, борьба с экстремизмом и терроризмом. Естественно, в работе ФСБ должно быть минимум лирики. Однако о результатах своей деятельности сотрудники контрразведки должны научиться рассказывать ярко и цветасто, и даже не потому, что образная речь впитывается журналистами как губка. Нет. Как ни странно, работа контрразведчиков воспринимается примерно половиной страны как героическая, трудная и похожая на ту, которую показывают в боевиках. Пользуйтесь этим! Не разочаровывайте людей. После удачной операции проведите брифинг. Найдите хорошо говорящего сотрудника. Покажите фотографии и документы. Добавьте деталей в тупую хронику событий. Слова типа «установили», «изобличили», «собрали доказательства», конечно, отражают вашу работу. Для вашего же начальства. А вот для обычных граждан такая речь – скучна и нелепа. Поэтому вы должны говорить (примерно) так: «И хотя подозреваемые пытались законспирироваться – им это не помогла. Грамотные действия наших сотрудников, наружное наблюдение, видеозапись, аудиозапись и использование других технических элементов, позволили нам собрать необходимые доказательства. Это был настоящий шпионский роман, детектив и боевик – и мы взяли верх в этом противостоянии!» Поверьте мне – цитата про детектив и боевик разлетится в десятки тысяч адресов – в газеты, сайты, ТВ и блоги. Люди хотят героев – дайте им героев!
7) Суды
Суды бывают разными. Суды общей юрисдикции, военные, арбитражные, мировые. На подходе уже третейские суды – продукт неизведанный, но многообещающий. И, хотя большинство судов уже стали интерактивными – зайдя на сайт суда, можно узнать не только состав суда, но и даты проведения заседаний и все необходимые телефоны. И все-таки, если название «басманное правосудие» стало нарицательным для судов вообще, значит, все-таки, пресс-атташе судебной системы недорабатывают. Я понимаю: вопрос принятия решения судьёй – необсуждаемый. Судья вынося решение (или приговор), руководствуется не только статьей закона, но и своим внутренним убеждением, исходя из жизненного и профессионального опыта. Вот только вопросы к суду касаются не только решений и приговоров. Не секрет, что в каждом регионе существуют прокурорско-судейские семьи и династии, насчитывающие 4-5, а то и более человек в одной системе. Законно ли это? Этично ли это? Нельзя ли считать это кумовством? Есть странные решения о «запрете на профессию». Например, в судейско й среде запрещено женщине-судье иметь мужа-адвоката. Или сына-адвоката. Или дочь-адвоката. Дескать, нарушается объективность и может быть оказано влияние. А когда сын высокопоставленного судьи делает в этом же регионе фантастическую (до невозможности!) карьеру – это объективно? Отсутствие информации о механизме принятия в судьи, отсутствие докладов самих руководителей суда об «очистке рядов» от нарушителей и (иногда даже) преступников, «закрытость» судов порождает слухи. Гласность – это не красивый и большой интернет-сайт. Гласность – это когда люди предпочитают брать информацию у вас, а не у «слухмейкеров». Гласность – это когда верят вам (даже если вы говорите сомнительные вещи), а тем, кто говорит внешне очень убедительно, но авторитета не имеет.
Судья должен стать человеком публичным. Говорить о том, как может трактоваться закон. А вот когда в качестве судьи в телепередаче выступает адвокат – это уже извращение. Суд не должен отдавать свою «итоговую позицию» и свое «последнее слово». Суд должен рассказывать о ротации кадров в районных судах, о том, как проходят подготовку молодые кадры и конечно о том, почему гражданам не нужно нарушать те или иные законы. С комментариями в СМИ сегодня, к сожалению, выступают не судьи как высшая каста юристов, а не понять, кто – самодеятельные «юристконсульты», «правовые эксперты в сфере ЖКХ» и даже «защитники от народа» (я встречал и такую формулировку).
Суд не должен «идти в народ». Он просто должен быть доступным. Если вас сегодня слушают и читают, завтра вам начнут верить. Если завтра вам начнуть верить – критики станет в десятки раз меньше. Но если ваша информационная политика – это амплуа «страуса» или «улитки», то верить вам не будут.
8) ФСИН
Уголовно-исполнительное ведомство очень старается стать структурой «с человеческим лицом». На самом деле ФСИН сделала очень многое за время своего «автономного плавания»: отделила «первоходов» (впервые осужденных) от закоренелых уголовников. Позаботилась о комфортах непосредственно в зонах (со следственными изоляторами пока проблемы). Пошла по пути гуманизации отношений с семьями осужденных (увеличены длительные свидания, в колониях стали играть свадьбы, в некоторых ИК даже появились «детские комнаты», чтобы отец мог играть с ребенком). В колониях перестали принуждать к труду. Хотя чего там греха таить – охрана многих учреждений продолжает лютовать, а режим содержания в СИЗО местами напоминает раннее средневековье. На мой взгляд, ФСИН идеологически недорабатывает по целому ряду направлений.
Направление первое. Содержание одного российского осужденного в колонии, в среднем обходится бюджету государства в 20-30 тысяч рублей в месяц. Это очень дорого. При этом многие колонии являются нерабочими – в них нет производства или этого производства очень мало. По моему мнению, руководство ФСИН должно ходатайствовать перед Правительством РФ о том, чтобы осужденные могли бы работать на промышленных и иных объектах. Тем, кто отбывает наказание, это давало бы накопления для выхода на свободу и на оплату своего пребывания в неволе. ФСИН получила бы трудовую занятость своих «сидельцев», а экономика России обошлась бы без инородцев.
Направление второе. Колония – хорошее место для профилактических мероприятий. Да, туда возят для профилактики малолеток. Человек 20 – и то раз в год. На самом деле, всех этих пьяных за рулем, условно осужденных за драки «бакланов» в профилактических целях было бы неплохо «прогулять» по СИЗО – пусть посмотрят, в каких условиях они могут оказаться завтра. На такие «прогулки» нужно обязательно брать СМИ – во-первых, идет освещение воспитательной работы, а, во-вторых – сотрудники уголовно-исполнительной системы могут совершенно безвозмездно рассказать о себе.
Направление третье – рассказ тех, кто, находясь в колонии, сумел получить образование, создать семью и т.п. Не для того, чтобы показать, как хорошо в местах лишения свободы. Там в принципе не может быть хорошо. НО… На свободен есть масса «лузеров», которые говорят, что вся жизнь – против них. Пример человека «оттуда», который нашел себя в невозможных условиях, является своеобразной психологической терапией для неудачников. И показывает положительную роль работников местных ГУ ФСИНов.
Направление четвертое – спортивно-привлекательное. Не секрет, что почти в каждом из управлений ФСИН в регионах есть свой спецназ. Ребята там очень круто подготовлены, хорошо дерутся, метко стреляют и т.п. Вот они должны выступать на ТВ в качестве примеров молодежи, устраивать соревнования среди школьников типа «Зарницы». Вот это действительно будет действенным ответом «вызовам улиц» и альтернативой наркотикам.
9. ФССП
Судебные приставы в России – парни очень творческие. Им есть дело до всего. Особо они преуспели в борьбе с алиментщиками и запретами выездов за границу должникам. И тут начинаются перегибы. Невыплата алиментов – это вопрос настолько пикантный и заунывный, что судебные органы тратят до пяти лет на то, чтобы разобраться – так кто кому и за что сколько должен. Однако акция «Бывших детей не бывает» потрясла меня «политической близорукостью». Понятно, что в половине случаев папаши – действительно козлы, которые не хотят платить. Однако в другой половине случаев нужно понимать, что требование алиментов является определенной политикой мести со стороны жен (иногда мужей или родителей). Та же ситуация – с долгами. Ладно, когда должник не выплачивает годами тысячные суммы по решению суда. Другое дело, когда неоплаченный 300-рублевый штраф ГИБДД срывает семейный отдых.
Поэтому от ФССП требует не столько внедрять «креатив», сколько разбираться в каждом случае индивидуально и показывать, что результат достигнут не силой, а разумом. Пристав должен быть «мудрой силой» и «старшим братом», а не андроидом, который преследует жертву до последнего вздоха. Сегодня частенько информационная политика ФССП выглядит так, будто эта служба ищет оправдание своему существованию, а не взаимодействует с людьми. Адски черная форма приставов, подчеркнуто-демонстративное ношение дубинок и наручников выглядит так, будто они – «порождение темного мира». На самом деле приставы, как силовики, должны показывать, какую пользу они несут ОБЩЕСТВУ, а не государству. Поскольку в современной России люди зачастую отождествляют себя с обществом, а не с государством. Мало того, в некоторых случаях идет противостояние интересов общества и государства. Помахивать дубинкой с «разрешения государства» - не лучший способ информационного взаимодействия с обществом. В конце концов, каждый представитель этого общества платит налоги на содержание ФССП.